~#widget:video:0#~

· Петер, как жизнь?

· Супер! На дворе лето, чувак! Ну, почти.

·  Ага. Неплохо для разнообразия. Ты же говоришь сейчас из Швеции, да? Это твоя студия?

· Именно. Сейчас я в своей студии, где я пишу музыку с… 1995 года, наверное. Конечно, сейчас она немного отличается от того, что было в 95-м, но место то же самое.

·  Да, тебе пришлось изрядно поработать. Добро пожаловать в нашу студию – вот тут висит наш флажок Радио Максимум!

· А я был там!

·  Да, какое-то время назад. Много уже воды утекло. И если кто-то ещё не понял, сегодня Адам Джеймс говорит с Петером Тэн… Тэнгреном? Не ошибиться бы… Всё, ошибся.

· Ничего страшного, меня это не обижает. Правильно будет Тэгтгрен!

·  Тагтгрен, запомнили. Это как запороть ноту в гитарном соло. Ты упускаешь ноту, делаешь большую ошибку, а потом говоришь всем, что это просто джаз.

· Ага, точно! Именно так! (смеётся)!

·  Хорошо. Итак, с нами тот самый музыкант и живая легенда на связи из студии Abyss. Покажи нам её снова, я хотел бы посмотреть на неё – ты включил камеру совсем незадолго до того, как мы начали.

· Это комната управления, выглядит она примерно так. А вот там - озеро за окном и кое-какое оборудование. Как-то так.

·  Итак, от Pain до Hypocrisy и Lindemann – спасибо, что присоединился к нам сегодня! Начнём: каким выдался для тебя прошлый год? Даже пара лет. Много воды утекло с тех пор, как ты был тут в последний раз.

· О да, было тяжело. Как минимум, до конца российского тура с Lindemann. А потом я просто… Не знаю, мне просто показалось, что это неплохое время для того, чтобы сделать перерыв. Со всей этой вирусной фигнёй мне было просто необходимо перезарядить батарейки. Я выгорел. Я выгорел ещё в 2015-м, но продолжал работать дальше и дальше. И в конце концов ты просто заходишь в тупик. Но сейчас всё не так плохо. Я много чего сделал за этот год. Закончил два альбома, они скоро выйдут. Сделал парочку песен для Pain, и всё такое, так что как только я разберусь с этими двумя альбомами, я вовсю включусь в новый альбом Pain.

·  Значит, новый альбом Pain на подходе. Сингл, который мы слышали – шикарный кавер на «Gimme Shelter» от The Rolling Stones. Будут ли ещё новинки?

· Пожалуй, да. Мне будет, что показать вам в ближайшие несколько недель или несколько месяцев, не знаю точно. Да и кто вообще знает? А потом, конечно, будет Hypocrisy, так что дел будет невпроворот. И примерно в то же время появится ещё один альбом, который я сейчас делаю с кое-кем ещё. Всё выйдет примерно в одно и то же время, так что моё лицо успеет всем осточертеть.

·  Ох, и правда сколько дел. Значит, насчёт кавера на «Gimme Shelter»: я послушал песню, посмотрел клип… Почему именно эта песня? Почему сейчас? Я почитал несколько интервью, где ты немного изложил свой замысел, но почему именно она и почему сейчас?

· Я всегда любил эту песню. Изначально Мик Джаггер пел в ней о холодной войне. Он был в Англии, между Америкой и Россией, и ему было очень не по себе в 1969 году. Он написал эту песню «Gimme Shelter» (укрой меня), потому что он думал, что вот-вот сверху полетят бомбы. По правде говоря, я записал эту песню ещё три года назад, но тогда она звучала ближе к оригиналу. Я просто хотел сделать что-то блюзовое или поиграть разные соляки. Не знаю, кому пришло в голову, что она отлично подойдёт к коронавирусным временам. Это как холодная война, но вирусная. Её ведёт весь мир, а не только две больших нации. Так что мне стало ясно, что есть смысл выпустить её сейчас. И, конечно, я добавил туда немного звукоснимателей Hot Rodded, чтобы она ощущалась ближе к Pain. Это типично для меня – если ты слушаешь Pain, Lindemann или что-то ещё, ты знаешь, кто написал эту музыку.

·  Этот кавер и правда качает. Но в клипе упоминается не только ковид, в нём затрагиваются протесты, которые мы видели по всему миру в прошлом году. Ты не боишься, что не сможешь больше попасть в Испанию из-за использованных тобой кадров протестов в Каталонии?

· Нет-нет-нет. Я вообще не участвую в какой-либо политике. Я скорее хотел продемонстрировать хаос, в котором мы жили последний год. Надеюсь, всё уладится и устаканится, чтобы люди снова могли жить мирно. Никакой политической повестки я не веду и никогда не вёл. Моя политика – это музыка. Я просто хотел показать все виды хаоса, который сейчас происходит в мире. И немного переиначить текст Мика Джаггера, который он написал 52 года назад.

·  Согласен. Вообще там очень много мощных образов, так что он будет вызывать вопросы. А сейчас мы уже заждались тебя. Есть ли у тебя какие концертные планы, ждёт ли нас что-нибудь?

· Мы возвращаемся в Россию… дай подумать… В конце февраля или в марте? Мы сыграем в паре городов. где ещё раньше не были, и это очень круто. Весь Дальний Восток – Владивосток и… эмм… помоги-ка

·  Думаю, вы поедете в Хабаровск.

· Да, точно! Никогда там не был, и я в предвкушении концерта там. Ну и, конечно, и о главных городах мы не забудем – я уже хорошо знаком с ними, у меня там много друзей. Я очень жду этого, и, кто знает, может, к началу гастролей у нас появится ещё несколько песен Pain.

· Ведь ты как раз только что упомянул, что скоро мы получим ещё больше Pain, и это звучит особенно интересно в отрыве от контекста – «мы получим ещё больше боли!» (смеётся). В недалёком будущем будет ещё и Hypocrisy. Как ты уже сказал раньше, музыка и все эти проекты для тебя – любимое хобби, и ты обожаешь проводить кучу времени в студии Abyss. Мы знаем, что ты мультиинструменталист, и у меня как раз есть список того, на чём ты играешь: ты поёшь, играешь на гитаре, на барабанах, на клавишных, на басу. И я хочу спросить: Петер, сколькими инструментами ты владеешь, и какой из них твой любимый?

· Больше всего я люблю играть на своём пенисе (смеётся)… Нет, погоди! Я умею играть на нескольких инструментах, причём неплохо умею. Но думаю, что для музыки, которую я пишу, этого достаточно. Ведь чем лучше ты становишься как музыкант, тем хуже ты становишься, как композитор – по крайней мере, в моём мире. Я хочу, чтобы музыка была красивой, простой, и чтобы она давала тебе в морду.

·  Интересная мысль. Чем лучше ты становишься, тем хуже ты пишешь…

· Я знаю несколько примеров подобного. Не скажу, кто, что и где, но обычно…

·  Это интересно, потому что ты не первый, кто говорит мне подобное.

· Не знаю, может, мы любим переусложнять? Я хочу писать что-то цепляющее, что-то тяжёлое, и что-то, что даст тебе в морду. Или в сердце. То есть, если это медленная эмоциональная песня, она должна попасть тебе сюда (показывает на грудь). А если она действительно тяжёлая и быстрая, она должна бить в морду. Но в хорошем смысле, в позитивном смысле слова, конечно же.

·  Я часто слышал о том, как многие музыканты пишут музыку на поздних этапах своей карьеры. Они слушают свой ранний материал и говорят: Эх, хотел бы я ещё раз написать такое, но я не смогу. Я слишком развился, и не могу отмотать всё назад.

· Ага! Я никогда не смогу написать что-то в духе двух первых альбомов Hypocrisy. Потому что они такие простые и… сейчас это было бы странно, но тогда всё было так: «Это то, что я могу создать, а это то, что вы получите». Думаю, я просто прогрессировал год за годом, альбом за альбомом. Это естественный ход вещей.

·  Хорошо. Я всё-таки отношу себя к людям, считающим, что сложность – не всегда плохо. И да! Я слушаю очень много сложной музыки! 

· Да, я тоже! Я тоже её люблю! Что угодно от Meshuggah до Rush, и всё, что между ними – я люблю их. Но я не играю такую музыку, я ей наслаждаюсь.

·  Чудесно. Давай поговорим о твоих проектах, ведь ты работал в стольких разных группах. И твоя роль в каждой из них всегда немного отличалась от остальных. Pain – это твой сольный проект, в Hypocrisy ты занял роль фронтмена группы, а в Lindemann – ты соавтор, работающий над аранжировками. Вопрос такой: в какой роли Петер чувствует себя комфортнее всего?

· Не знаю. В роли самого себя (смеётся)! То есть, я пишу почти всё для Pain, пишу 95% в Hypocrisy, пишу 95-95% музыки Lindemann. И это помогает… извлекать что-то из своей системы. В твоём теле и твоём мозгу куча идей, и они просто вибрируют там. А ты сидишь и пытаешься вытащить их оттуда. Так обычно и рождаются мои песни. Они начинают вибрировать в моём теле, и тут я понимаю – что-то начинается. Тогда всё, что мне нужно – сесть и записать их, а потом сесть и написать аранжировку. Для меня суть процесса – в эмоциях и вибрациях.

·  У тебя бывали проблемы с определением стилистики из-за такого количества разных проектов? Вот приходит к тебе в голову идея – сразу ли ты понимаешь, что она пойдёт в Pain или в Hypocrisy? Где ты проводишь границы?

· Честно говоря, границы я провожу ещё до того, как написать песню. Я настраиваюсь на одну из моих групп – сейчас у меня есть ещё одна группа, с которой мы заканчиваем альбом. И в конце концов ты понимаешь, как оно должно звучать. Сейчас я уже свободен от Lindemann, мы отыграли последнее шоу тура. Прошлое осталось в прошлом, а настоящее – в настоящем. Движемся дальше.

·  Только что вышел DVD проекта Lindemann. Каково было выступать посреди пандемии? Насколько я помню, вы разделили концерт на два и сыграли два разных шоу. Как всё это произошло?

· Это я предложил разделить его. Нам говорят: «Вы продали 10.000 билетов, но выступить можете только перед 5.000 людей». И я отвечаю: «Ну ладно, сыграем два концерта». Мы и сыграли. Я хотел провернуть то же самое с оставшимися датами нашего тура, где нас ждали похожие правила. Но в конце концов, мы больше не могли сражаться с ковидом. Три шоу пришлось отменить.

·  Что ж, мы ждём твоего возвращения. Давай закругляться. Как насчёт такого вопроса: есть ли у тебя песня-guilty pleasure? Что-то, что ты искренне любишь, но стыдишься этой любви и никому не признаёшься в ней. Есть ли такое на твоём Айфоне?

· Эмм… Да не то чтобы. Я всегда был очень открытым, в том числе и в плане музыки. Мне не стыдно ни от чего, что я люблю. Вот честно – там что угодно от Шэнайи Твейн до The Beatles и… что там ещё…

·  Джастин Бибер!

· Нет, ни разу. Мне такое не нравится, каким бы оно ни было. Для меня это слишком роботизированно. Я обожаю раннего Дэвида Боуи – я огромный его фанат. Pink Floyd… Я люблю всё – лишь бы оно было хорошим.

·  И вот ещё одна викторина для тебя. В 2000-х песня «Shut Your Mouth» была одним из популярнейших рингтонов в России. Не знаю, в курсе ли ты.

· Ага, у меня русский менеджер и русская женщина, так что я в курсе.

·  Каждый телефон тогда звонил мелодией «Shut your mouth», и я хотел бы спросить тебя: случалось ли такое, что ты находился рядом – чей-то телефон звонит, и там твоя песня?

· (смеётся) Бывало несколько раз. Было забавно – знаешь, в небольших магазинчиках у дома – ты слышишь эту мелодию и оглядываешься вокруг, а кто-то смотрит на меня с телефоном и такой «Ой!» (смеётся). Такое часто случалось. Это льстит и это очень приятно.

·  Ты слышишь этот звук и такой: «Я… Я в студии? Я схожу с ума? Что вообще творится?»

· Ага. В смысле, когда я обычно слышу эту мелодию, у меня по коже бегут мурашки, и я такой: «Боже, я ненавижу это дерьмо». Но когда ты слышишь её вживую, всё совершенно иначе. Ты видишь беснующуюся толпу, ты сам сходишь с ума – в позитивном ключе, конечно же. Это совершенно не то же самое, что сидеть дома и слушать это с мыслями «Оооох, как же меня это достало». Но выходя на сцену, ты каждый раз играешь её как в первый.

·  Что ж, думаю, нам пора закругляться. Тебе есть что сказать российским фанатам? Что мы можем передать им в эфире Максимума?

· Да! Наслаждайтесь летом, берегите себя, соблюдайте дистанцию и ждите чего-нибудь новенького от Pain! А ещё ждите новых Hypocrisy где-то в октябре-ноябре. Ну и ещё что-то совершенно новое.

·  Ждём-ждём!

· Отлично! Сейчас как раз самое время – я успел отдохнуть и прочистить себе мозги. Теперь я снова готов вернуться в строй!

·  ОК, спасибо тебе от всего радио Максимум! Всего тебе хорошего, дружище! Очень здорово было поболтать с тобой. Мы ждём твоего возвращения и будем очень рады увидеть тебя здесь в нашей студии!